Question

Напишите сочинение рассуждение на тему Каким изображает Есенин Пугачева? Согласны ли вы с его точкой зрениЯ

Answer 1

Eщё в 60-е годы ХХ века П. Юшин выдвинул следующую версию прочтения «Пугачёва» : «Взяв в качестве сюжета пьесы исторический факт, Есенин перенёс его в послереволюционные условия, заполнив монологи героев характерными для первых советских лет авторскими переживаниями, ассоциациями и оценками» . В 90-е годы ХХ столетия и в самом начале ХХI века некоторые авторы осознанно или нет повторили данную версию, по-разному привязав её к конкретным событиям и историческим персонам.

В. Мусатов в учебнике 2001 года «История русской литературы первой половины ХХ века (советский период)» , адресованном студентам вузов и рекомендованном Министерством образования страны, утверждает: «Есенина интересовал не ХVII век (так у автора. – Ю. П.) , а ХХ, и не Емельян Пугачёв, а Нестор Махно. Но писать поэму о Махно, который, организовав на территории Украины настоящую крестьянскую республику, вёл войну с красными и белыми одновременно, было слишком опасно» . Станислав и Сергей Куняевы в своей книге «Сергей Есенин» настаивают на том, что в «Пугачеве» отражено антоновское восстание. Об этом свидетельствуют трёхкратная сознательная «ошибка» в наименовании столицы (не Петербург, а Москва) , монолог Бурнова, где упоминается фонарщик из Тамбова, речи разгромленных пугачёвцев, в которых «слышится стон» крестьян тамбовской губернии, «умиротворённых» отрядами под командованием Тухачевского.

Самую оригинально-фантастическую концепцию высказала в 2006 году Алла Марченко: адмирал Колчак – «Второй Пугачёв» , его личность и деятельность на посту Верховного Правителя России нашла зашифрованные отклики в поэме Есенина. Приведу показательный довод критикессы: «Есенинский Пугачёв, предлагая сподвижникам план спасительного отступления, упоминает Монголию, что, согласитесь, выглядит довольно странно. (Где Монголия, а где заволжские степи и Яицкий городок? ) Зато в рассуждении Колчака ничуть не странно» («Вопросы литературы» , 2006, № 6). Однако нигде в поэме Монголия как вариант убежища не называется. В последней главе Пугачёв и его сподвижники говорят о бегстве в Азию через Гурьев и Каспий. То есть обсуждается идея, которую действительно высказывал реальный Пугачёв, стремившийся в Персию или на Кубань.

Монгольские же орды, упоминаемые в монологе самозванца, – это условное название всех кочевых азиатских народов в поэме, включая башкир, татар, калмыков, воевавших на стороне Пугачёва. Доказательством тому являются слова самозванца в четвёртой главе, речь Зарубина в шестой главе и следующий ответ Крямина Пугачёву:

Знаем мы, знаем твой монгольский народ,

Нам ли храбрость его неизвестна?

Кто же первый, кто первый, как не этот сброд

Под Самарой ударился в бегство?

Есенин, думается, не в целях конспирации интересовался личностью Пугачёва и его эпохой. Подтверждением тому и само произведение, речь о котором впереди, и свидетельства современников, и известное высказывание поэта: «Я несколько лет изучал материалы и убедился, что Пушкин во многом был неправ. Я не говорю уже о том, что у него была своя дворянская точка зрения. И в повести и в истории. Например, у него найдём очень мало имён бунтовщиков, но очень много имён усмирителей или тех, кто погиб от рук пугачёвцев. Я очень, очень много прочёл для своей трагедии и нахожу, что многое Пушкин изобразил просто неверно. Прежде всего сам Пугачёв. Ведь он был почти гениальным человеком, да и многие другие из его сподвижников были людьми крупными, яркими фигурами, а у Пушкина это как-то пропало» .

Пушкинская версия Пугачёва – отправная точка во время работы Есенина над поэмой, поэтому есть смысл сказать о ней особо. Уже много лет по поводу и без повода цитируют известные слова Пушкина о русском бунте, как только ни истолковывая их при этом. Из «Истории Пугачёва» следует, что русский бунт – это не универсальное явление, русский бунт русскому бунту рознь. Показательно, как по-разному Пушкин оценивает действия противоборствующих сторон в событиях 1766 – 1771 годов и пугачёвского бунта 1773 – 1775 годов.

Answer 2

Сергей Есенин, выдающийся русский поэт XX века, в своих произведениях описывал разнообразные образы и характеры, в том числе исторические личности. Одной из таких фигур является Емельян Пугачев, знаменитый восставший на рубеже XVIII-XIX веков, который стал героем множества литературных произведений. В своих стихах о Пугачеве, Есенин представляет его как символ борьбы за справедливость и свободу, как бунтаря, стремящегося к освобождению от социальной несправедливости и угнетения.

В его произведениях Пугачев олицетворяет дух народного восстания, воплощая тягу простых людей к свободе и справедливости. Есенин изображает его как харизматичного лидера, способного возглавить народ в борьбе против тирании и социального неравенства. В его стихах Пугачев предстает как символ непокорности и силы духа, который во имя высших идей готов идти на риск и бороться до конца.

Однако, несмотря на романтическое изображение Пугачева в стихах Есенина, многие исторические исследования представляют его как жестокого и беспощадного вождя восстания, чьи действия принесли много страданий и разрушений. Исследователи указывают на то, что во время Пугачевской бунта были совершены множество жестокостей, и его вождение привело к значительным социальным потрясениям.

Таким образом, можно сказать, что Есенин в своих стихах обращается к идеализированной картине Пугачева, видя в нем символ борьбы за освобождение от угнетения. Однако, историческая реальность исследований указывают на то, что действия Пугачева имели иные последствия и принесли много страданий. В этом контексте можно считать, что Есенин, создавая свой образ Пугачева, скорее искал символическое отражение идей борьбы и свободы, чем пытался представить точную историческую картину его личности и деяний.

В заключение, можно согласиться с тем, что Есенин в своих произведениях придал Пугачеву образ романтического героя, символизирующего борьбу за освобождение от угнетения. Однако, при анализе исторических фактов следует учитывать, что реальность исторических событий может значительно отличаться от поэтического идеализированного образа, созданного в литературе.