Question

Сделайте краткий пересказ отрывка: Тесно стало моему дедушке жить в Симбирской губернии, в родовой отчине своей, жалованной предкам его от царей московских; тесно стало ему не потому, чтоб в самом деле было тесно, чтоб недоставало лесу, пашни, лугов и других угодьев, - всего находилось в излишестве, - а потому, что отчина, вполне еще прадеду его принадлежавшая, сделалась разнопоместною. Событие совершилось очень просто: три поколения сряду в роду его было по одному сыну и по нескольку дочерей; некоторые из них выходили замуж, и в приданое им отдавали часть крестьян и часть земли. Части их были небольшие, но уже четверо чужих хозяев имели право на общее владение неразмежеванною землею, - и дедушке моему, нетерпеливому, вспыльчивому, прямому и ненавидящему домашние кляузы, сделалась такая жизнь несносною. С некоторого времени стал он часто слышать об Уфимском наместничестве, о неизмеримом пространстве земель, угодьях, привольях, неописанном изобилии дичи и рыбы и всех плодов земных, о легком способе приобретать целые области за самые ничтожные деньги. Носились слухи, что стоило только позвать к себе в гости десяток родичей отчинников Картобынской или Кармалинской тюбы*, дать им два-три жирных барана, которых они по-своему зарежут и приготовят, поставить ведро вина, да несколько ведер крепкого ставленого башкирского меду, да лагун корчажного крестьянского пива, так и дело в шляпе; неоспоримое доказательство, что башкирцы были не строгие магометане и в старину. Говорили, правда, что такое угощение продолжалось иногда неделю и две; да с башкирцами и нельзя вдруг толковать о деле, и надо всякий день спрашивать: "А что, знаком, добрый человек, давай говорить об мой дела"**. Если гости, евшие и пившие буквально день и ночь, еще не вполне довольны угощением, не вполне напелись своих монотонных песен, наигрались на чебызгах***, наплясались, стоя и приседая на одном месте в самых карикатурных положениях, то старший из родичей, пощелкавши языком, покачав головой и не смотря в лицо спрашивающему, с важностию скажет в ответ: "Пора не пришел - еще баран тащи". Барана, разумеется, притащат, вина, меду нальют, и вновь пьяные башкирцы поют, пляшут и спят, где ни попало... Но всему в мире есть конец; придет день, в который родич скажет, уже прямо смотря в глаза спрашивающему: "Ай, бачка, спасибо, больно спасибо! Ну что, какой твой нужда?" Тут, как водится, с природною русскому человеку ловкостию и плутовством, покупщик начнет уверять башкирца, что нужды у него никакой нет, а наслышался он, что башкирцы больно добрые люди, а потому и приехал в Уфимское наместничество и захотел с ними дружбу завести и проч. и проч.; потом речь дойдет нечаянно до необъятного количества башкирских земель, до неблагонадежности припущенников****, которые год-другой заплатят деньги, а там и платить перестанут, да и останутся даром жить на их землях, как настоящие хозяева, а там и согнать их не смеешь и надо с ними судиться; за такими речами (сбывшимися с поразительной точностью) последует обязательное предложение избавить добрых башкирцев от некоторой части обременяющих их земель... и за самую ничтожную сумму покупаются целые области и заключают договор судебным порядком, в котором, разумеется, нет и быть не может количества земли; ибо кто же ее мерил? Обыкновенно границы обозначаются урочищами, например вот так: "От устья речки Конлыелга до сухой березы на волчьей тропе, а от сухой березы прямо на общий сырт, а от общего сырта до лисьих нор, от лисьих нор до Солтамраткиной борти" и прочее. И в таких точных и неизменных межах и урочищах заключалось иногда десять, двадцать и тридцать тысяч десятин земли! И за все это платилось каких-нибудь сто рублей (разумеется, целковыми) да на сто рублей подарками, не считая частных угощений. - Полюбились дедушке моему такие рассказы; хотя он был человек самой строгой справедливости и ему не нравилось надуванье добродушных башкирцев, но он рассудил, что не дело дурно, а способ его исполнения и что, поступи честно, можно купить обширную землю за сходную плату, что можно перевесть туда половину родовых своих крестьян и переехать самому с семейством, то есть достигнуть главно" цели своего намерения; ибо с некоторого времени до того надоели ему беспрестанные ссоры с мелкопоместными своими родственниками за общее владение землей, что бросить свое родимое пепелище, гнездо своих дедов и прадедов, сделалось любимою его мыслию, единственным путем к спокойной жизни, которую ой, человек уже немолодой, предпочитал всему.

Answer 1

Тесно стало жить моему дедушке в Симбирской губернии. Стало ему тесно не потому, что в самом деле тесно, а потому, что отчина, прадеду его принадлежавшая, сделалась разнопоместною. Событие свершилось очень просто - в каждом из трёх поколений по одному сыну и по нескольку дочерей было; некоторые из них замуж выходили, и тогда им выдавали часть крестьян и часть земли. Части их были небольшие, но уже четверо чужих хозяев имели право владеть неразмежеванной землёй, - и дедушке моему - вспыльчивому и нетерпеливому, сделалась такая жизнь несносною. С некоторого времени стал он часто слышать об Уфимском наместничестве. Ходили слухи, что если позвать к гости десяток родичей отчинников Картобынской и Кармалинской тюбы, дать им барана, ведро вина, да мёду, да пива, то и дело в шляпе. Говорили правда, что такое угощение продолжалось по неделю-две. Если гости, евшие и пившие день и ночь, ещё не вполне довольны угощением, то старший из родичей, пощёлкавши языком, скажет: 'Пора не пришёл - ещё барана тащи'. Барана, разумеется, притащат, вина и мёду нальют, и вновь пьяные башкирцы поют, пляшут и спят где попало. Но всему в мире есть конец; придет день, в который родич скажет, прямо смотря в глаза спрашивающему: 'Ай, бачка, спасибо! Ну что, какой твой нужда?' Тут, с ловкостью и плутовством, покупщик начнет уверять башкирца, что нужды у него никакой нет, а наслышался он, что башкирцы больно добрые люди, а потому и приехал в Уфимское наместничество и захотел с ними дружбу завести и прочее и прочее; потом речь дойдет до необъятного количества башкирских земель, до неблагонадежности припущенников, которые год-другой заплатят деньги, а там и платить перестанут, да и останутся даром жить на их землях, как настоящие хозяева, а там и согнать их не смеешь и надо с ними судиться; за такими речами последует обязательное предложение избавить добрых башкирцев от некоторой части обременяющих их земель... Обычно границы обозначаются урочищами, например вот так: "От устья речки Конлыелга до сухой березы на волчьей тропе, а от сухой березы прямо на общий сырт, а от общего сырта до лисьих нор, от лисьих нор до Солтамраткиной борти" и прочее. И в таких межах и урочищах заключалось иногда по нескольку тысяч десятин земли! И за все это платилось каких-нибудь сто рублей. Полюбились дедушке моему такие рассказы; хотя он был человек строгий, и ему не нравилось надуванье добродушных башкирцев, но он рассудил, что не дело дурно, можно купить обширную землю, что можно перевести туда половину своих крестьян и переехать самому с то есть достигнуть главной цели своего намерения; ибо с какого-то времени до того надоели ему беспрестанные ссоры со своими родственниками за владение землей, что бросить свое родимое пепелище сделалось любимою его мыслью, единственным путем к спокойной жизни, которую человек уже немолодой, предпочитал всему.