Question

Расставьте запятые пожалуйста И заглядевшись на все это я не замечаю как наступил вечер. Прямо подо мной лежит каменная масса старинного города. Уступами сходящий к морю окруженный пустырями и оврагами он воспетый поэтами кажется тяжелым и грубым одевшим славных прах былого. Как черная башня ночь встает над городом. На юге ярче и великолепнее всех сверкает Венера. Вот с какой то башни одинокий колокол бьет десять. Когда замирает его последний звук издалека раздается грустный альт призывающий к прославлению Аллаха за мирно угасший день и кроме него ничего больше не слышно в густеющем сумраке ночи. Голос замолкает и я долго сижу и тихо не шевелясь чувствуя что за всем этим кроется что-то недосягаемое таинственное и волнующее.

Answer 1

Ответ:

вот, думаю тут правильно

Объяснение:

И заглядевшись на все это, я не замечаю как наступил вечер. Прямо подо мной лежит каменная масса старинного города. Уступами сходящий к морю, окруженный пустырями и оврагами, он воспетый поэтами кажется тяжелым и грубым, одевшим славных прах былого.

Как черная башня, ночь встает над городом. На юге ярче и великолепнее всех сверкает Венера. Вот, с какой то башни одинокий колокол бьет десять. Когда замирает его последний звук, издалека раздается грустный альт призывающий к прославлению Аллаха за мирно угасший день и кроме него ничего больше не слышно в густеющем сумраке ночи. Голос замолкает, и я долго сижу, и тихо не шевелясь чувствуя, что за всем этим кроется что-то недосягаемое, таинственное и волнующее.

Answer 2

И, заглядевшись на все это, я не замечаю, как наступил вечер. Прямо подо мной лежит каменная масса старинного города. Уступами сходящий к морю, окруженный пустырями и оврагами, он, воспетый поэтами, кажется тяжелым и грубым, одевшим славных прах былого. Как черная башня, ночь встает над городом. На юге ярче и великолепнее всех сверкает Венера. Вот, с какой-то башни одинокий колокол бьет десять. Когда замирает его последний звук, издалека раздается грустный альт, призывающий к прославлению Аллаха за мирно угасший день, и кроме него ничего больше не слышно в густеющем сумраке ночи. Голос замолкает, и я долго сижу и тихо не шевелясь, чувствуя, что за всем этим кроется что-то недосягаемое, таинственное и волнующее.