Question

Озаглавь текст. Разбей его на абзацы. На Невском было много народу. Тяжёлая, высоченная дверь в Елисеевский магазин была распахнута. Напротив этой двери в магазин на люке сидела собака. Свалявшаяся грязная шерсть, усталая от тоски морда, грустные глаза. Народ из Елисеевского обтекал её из двух сторон с осторожной брезгливостью. Как будто эти собаки сами сделались бездомными, а не мы их такими сделали. Для меня нет ничего хуже на свете, чем брошенные дети, старики и собаки. Я не знаю как им помочь, как их спасти, я только знаю, что должна. А как — не знаю. Я топталась возле собаки, подходила и отходила, малодушничала и говорила себе, что у меня в Москве уже есть собака! В общем, трусость — худший из человеческих пороков! В это время из магазина вышел парень с большим пакетом, и собака, посмотрев на него, безнадёжно перевела взгляд на пакет. Парень достал из пакета сосиску — за ней потянулась ещё и ещё одна, оторвал и кинул. Собака вздохнула, понюхала и вдруг проглотила с каким-то мгновенным движением. Потом понюхала крышку люка, где они только лежали. Парень постоял над собакой и пошёл к своей машине. Машина была… шикарная. Сиденья из красной кожи. Шикарная машина, парень, кажется, тоже ничего. Скормил случайной собаке целый пакет сосисок!... Он сел в машину, захлопнул дверь, двигатель заревел, шины взвизгнули, и родстер уехал. Собака проводила его взглядом. И я проводила его взглядом. Ей стало хуже, чем было, потому что на этом родстере уехала её последняя надежда. Я отвернулась и пошла, я не могла на это смотреть. Я повернулась только тогда, когда завизжали шины. Он ехал задним ходом. Злым красным цветом горели фонари его машины. Он затормозил, выскочил, подхватил собаку, прижал её к своей распахнутой куртке и светлому свитеру, положил на сиденье из красной кожи, захлопнул дверь и уехал. И я пошла дальше и думала счастливые мысли о том, что этот парень и его собака — самая счастливая пара на свете!... (По Т. Устиновой)

Answer 1

Ответ:

На Невском было много народу. Тяжёлая, высоченная дверь в Елисеевский магазин была распахнута. Напротив этой двери в магазин на люке сидела собака. Свалявшаяся грязная шерсть, усталая от тоски морда, грустные глаза.

Народ из Елисеевского обтекал её из двух сторон с осторожной брезгливостью. Как будто эти собаки сами сделались бездомными, а не мы их такими сделали.

Для меня нет ничего хуже на свете, чем брошенные дети, старики и собаки. Я не знаю как им помочь, как их спасти, я только знаю, что должна. А как — не знаю. Я топталась возле собаки, подходила и отходила, малодушничала и говорила себе, что у меня в Москве уже есть собака! В общем, трусость — худший из человеческих пороков! В это время из магазина вышел парень с большим пакетом, и собака, посмотрев на него, безнадёжно перевела взгляд на пакет. Парень достал из пакета сосиску — за ней потянулась ещё и ещё одна, оторвал и кинул. Собака вздохнула, понюхала и вдруг проглотила с каким-то мгновенным движением. Потом понюхала крышку люка, где они только лежали. Парень постоял над собакой и пошёл к своей машине. Машина была… шикарная. Сиденья из красной кожи. Шикарная машина, парень, кажется, тоже ничего. Скормил случайной собаке целый пакет сосисок!...

Он сел в машину, захлопнул дверь, двигатель заревел, шины взвизгнули, и родстер уехал. Собака проводила его взглядом. И я проводила его взглядом. Ей стало хуже, чем было, потому что на этом родстере уехала её последняя надежда. Я отвернулась и пошла, я не могла на это смотреть. Я повернулась только тогда, когда завизжали шины. Он ехал задним ходом. Злым красным цветом горели фонари его машины. Он затормозил, выскочил, подхватил собаку, прижал её к своей распахнутой куртке и светлому свитеру, положил на сиденье из красной кожи, захлопнул дверь и уехал. И я пошла дальше и думала счастливые мысли о том, что этот парень и его собака — самая счастливая пара на свете!... (По Т. Устиновой)

Объяснение:

возможно это так

Answer 2

Заброшенная собака и доброе сердце

На Невском было много народу. Тяжёлая, высоченная дверь в Елисеевский магазин была распахнута. Напротив этой двери в магазин на люке сидела собака. Свалявшаяся грязная шерсть, усталая от тоски морда, грустные глаза. Народ из Елисеевского обтекал её из двух сторон с осторожной брезгливостью. Как будто эти собаки сами сделались бездомными, а не мы их такими сделали.

Для меня нет ничего хуже на свете, чем брошенные дети, старики и собаки. Я не знаю, как им помочь, как их спасти, я только знаю, что должна. А как — не знаю. Я топталась возле собаки, подходила и отходила, малодушничала и говорила себе, что у меня в Москве уже есть собака! В общем, трусость — худший из человеческих пороков!

В это время из магазина вышел парень с большим пакетом, и собака, посмотрев на него, безнадёжно перевела взгляд на пакет. Парень достал из пакета сосиску — за ней потянулась ещё и ещё одна, оторвал и кинул. Собака вздохнула, понюхала и вдруг проглотила с каким-то мгновенным движением. Потом понюхала крышку люка, где они только лежали.

Парень постоял над собакой и пошёл к своей машине. Машина была… шикарная. Сиденья из красной кожи. Шикарная машина, парень, кажется, тоже ничего. Скормил случайной собаке целый пакет сосисок!... Он сел в машину, захлопнул дверь, двигатель заревел, шины взвизгнули, и родстер уехал. Собака проводила его взглядом. И я проводила его взглядом. Ей стало хуже, чем было, потому что на этом родстере уехала её последняя надежда.

Я отвернулась и пошла, я не могла на это смотреть. Я повернулась только тогда, когда завизжали шины. Он ехал задним ходом. Злым красным цветом горели фонари его машины. Он затормозил, выскочил, подхватил собаку, прижал её к своей распахнутой куртке и светлому свитеру, положил на сиденье из красной кожи, захлопнул дверь и уехал. И я пошла дальше и думала счастливые мысли о том, что этот парень и его собака — самая счастливая пара на свете!... (По Т. Устиновой)