Question

Напишите подробное изложение. Радушие семьи Житковых изумляло меня. Оно выражалось в щедром и неистощимом хлебосольстве. Приходили какие-то молчаливые, явно голодные люди, и их без всяких расспросов усаживали вместе с семьёю за длинный, покрытый клеенкой стол и кормили тем же, что ела семья. А пища у нее была простая: каша, жареная скумбрия, вареная говядина. Обычно обедали молча и даже как будто насупленно, но за чаепитием становились общительнее, и тогда возникали бурные споры о Льве Толстом, о народничестве. Кроме литературы, в семье Житковых любили математику, астрономию, физику. Смутно вспоминаю какие-то электроприборы в кабинете у Степана Васильевича. Помню составленные им учебники по математике; они кипой лежали у него в кабинете. Очень удивляли меня отношения, существовавшие между Степаном Васильевичем и его сыном Борисом. То были отношения двух взрослых, равноправных людей. Борису была предоставлена полная воля. Так велико было убеждение родителей, что он не употребит их доверия во зло. И действительно, он сам говорил мне, что не солгал им ни разу ни в чем. Раньше я никогда не видывал подобной семьи и лишь потом, через несколько лет, убедился, что это была очень типичная для того времени русская интеллигентская трудовая семья, щепетильно честная, чуждая фальши, строгая ко всякой неправде. Живо помню, с каким восхищением я впитывал в себя ее атмосферу. (По К.И. Чуковскому)

Answer 1

Ответ:

Радушие семьи Житковых изумляло меня. Оно выражалось не в каких-нибудь слащавых приветствиях, а в щедром и неистощимом хлебосольстве. Приходили какие-то молчаливые, пропахшие махоркой, явно голодные люди, и их без всяких расспросов усаживали вместе с семьёю за длинный, покрытый клеёнкой стол и кормили тем же, что ела семья. А пища у неё была простая, без гурманских причуд: каша, жареная скумбрия, варёная говядина. Обычно обедали молча и даже как будто насупленно, но за чаепитием становились общительнее, и тогда возникали бурные споры о Льве Толстом, о народничестве.

Кроме литературы, в семье Житковых любили математику, астрономию, физику. Смутно вспоминаю какие-то электроприборы в кабинете у Степана Васильевича. Помню составленные им учебники по математике; они кипой лежали у него в кабинете.

Очень удивляли меня отношения, существовавшие между Степаном Васильевичем и его сыном Борисом: то были отношения двух взрослых, равноправных людей. Борису была предоставлена полная воля, он делал что вздумается — так велико было убеждение родителей, что он не употребит их доверия во зло. И действительно, он сам говорил мне, что не солгал им ни разу ни в чём.

Раньше я никогда не видывал подобной семьи и лишь потом, через несколько лет, убедился, что, в сущности, то была очень типичная для того времени русская интеллигентская трудовая семья, щепетильно честная, чуждая какой бы то ни было фальши, строгая ко всякой неправде. Живо помню, с каким восхищением я, тринадцатилетний мальчишка, впитывал в себя её атмосферу.

Answer 2

Семья Житковых поражала меня своим радушием. Они всегда были щедрыми и гостеприимными. Когда к ним приходили голодные и молчаливые люди, их сразу сажали за стол вместе со всей семьей и кормили тем же, что ели они сами. Пища была простой: каша, жареная скумбрия, вареная говядина. Обычно они обедали молча и немного угрюмо, но во время чаепития становились более общительными, и тогда возникали бурные споры о Льве Толстом и народничестве. Кроме литературы, семья Житковых любила математику, астрономию и физику. Я помню, что в кабинете у Степана Васильевича были какие-то электроприборы. Он составлял учебники по математике, которые лежали у него в кабинете. Отношения между Степаном Васильевичем и его сыном Борисом меня очень удивляли. Они считали друг друга равными и у Бориса была полная свобода. Родители были уверены, что он не злоупотребит их доверием, и он действительно ни разу не обманул их. Раньше я никогда не видел такой семьи, и только через несколько лет я понял, что это была типичная русская интеллигентская трудовая семья того времени - искренняя, свободная от лицемерия, строгая в отношении лжи. Я живо помню, как восхищался и впитывал в себя атмосферу этой семьи. (По К.И. Чуковскому)