Question

Сравните две сцены: ограбление Башмачкина и ограбление « значительного лица». Какое место эти сцены занимают в повести? Что в них общего? Чем отличаются? Почему призрак остановился на генеральской шинели? Дескрипторы к 2 заданию. 1.Умеет определять место эпизодов в произведении 2б 2 Умеет сравнивать, находить общее 2б 3.Умеет находить отличие 2б 4.Умеет делать выводы 2б Сцена 1 Вдали, Бог знает где, мелькал огонек в какой-то будке, которая казалась стоявшей на краю света. Веселость Акакия Акакиевича как-то здесь значительно уменьшилась. Он вступил на площадь не без какой-то невольной боязни, точно как будто сердце его предчувствовало что-то недоброе. Он оглянулся назад и по сторонам: точное море вокруг него. «Нет, лучше и не глядеть», — подумал и шел, закрыв глаза, и когда открыл их, чтобы узнать, близко ли конец площади, увидел вдруг, что перед ним стоят почти перед носом какие-то люди с усами, какие именно, уж этого он не мог даже различить. У него затуманило в глазах и забилось в груди. «А ведь шинель-то моя!» — сказал один из них громовым голосом, схвативши его за воротник. Акакий Акакиевич хотел было уже закричать «караул», как другой приставил ему к самому рту кулак величиною в чиновничью голову, примолвив: «А вот только крикни!» Акакий Акакиевич чувствовал только, как сняли с него шинель, дали ему пинка коленом, и он упал навзничь в снег и ничего уж больше не чувствовал. Чрез несколько минут он опомнился и поднялся на ноги, но уж никого не было. Он чувствовал, что в поле холодно и шинели нет, стал кричать, но голос, казалось, и не думал долетать до концов площади. Отчаянный, не уставая кричать, пустился он бежать через площадь прямо к будке, подле которой стоял будочник и, опершись на свою алебарду, глядел, кажется, с любопытством, желая знать, какого черта бежит к нему издали и кричит человек. Акакий Акакиевич, прибежав к нему, начал задыхающимся голосом кричать, что он спит и ни за чем не смотрит, не видит, как грабят человека. Будочник отвечал, что он не видал ничего, что видел, как остановили его среди площади катсие-то два человека, да думал, что то были его приятеля; а что пусть он, вместо того чтобы понапрасну браниться, сходит завтра к надзирателю, так надзиратель отыщет, кто взял шинель. Сцена2. Обернувшись, он заметил человека небольшого роста, в старом поношенном вицмундире, и не без ужаса узнал в нем Акакия Акакиевича. Лицо чиновника было бледно, как снег, и глядело совершенным мертвецом. Но ужас значительного лица превзошел все границы, когда он увидел, что рот мертвеца покривился и, пахнувши на него страшно могилою, произнес такие речи: «А! так вот ты наконец! наконец я тебя того, поймал за воротник! твоей-то шинели мне и нужно! не похлопотал об моей, да еще и распек, — отдавай же теперь свою!» Бедное значительное лицо чуть не умер. Как ни был он характерен в канцелярии и вообще перед низшими, и хотя, взглянувши на один мужественный вид его и фигуру, всякий говорил: «У, какой характер!» — но здесь он, подобно весьма многим, имеющим богатырскую наружность, почувствовал такой страх, что не без причины даже стал опасаться насчет какого-нибудь болезненного припадка. Он сам даже скинул поскорее с плеч шинель свою и закричал кучеру не своим голосом: «Пошел во весь дух домой!» Кучер, услышавши голос, который произносится обыкновенно в решительные минуты и даже сопровождается кое-чем гораздо действительнейшим, упрятал на всякий случай голову свою в плечи, замахнулся кнутом и помчался как стрела. Минут в шесть с небольшим значительное лицо уже был пред подъездом своего дома. Бледный, перепуганный и без шинели, вместо того чтобы к Каролине Ивановне, он приехал к себе, доплелся кое-как до своей комнаты и провел ночь весьма в большом беспорядке, так что на другой день поутру за чаем дочь ему сказала прямо: «Ты сегодня совсем бледен, папа». Но папа молчал и никому ни слова о том, что с ним случилось, и где он был, и куда хотел ехать. Это происшествие сделало на него сильное впечатление. Он даже гораздо реже стал говорить подчиненным: «Как вы смеете, понимаете ли, кто перед вами?»; если же и произносил, то уж не прежде, как выслушавши сперва, в чем дело. Но еще более замечательно то, что с этих пор совершенно прекратилось появление чиновника-мертвеца: видно, генеральская шинель пришлась ему совершенно по плечам;

Answer 1

Ответ:Вторая сцена - зеркальное отражение ограбления Акакия Акакиевича, и она уравнивает бедного чиновника и значительное лицо.

Контраст хозяев жизни и забитого существа доведён Гоголем до возможных и невозможных пределов. Скудость жизни Башмачкина, его трусливые мысли и действия, которые и поступками-то не назовёшь, невзрачный облик, по сути, унижают человека, просто размазывают его как личность. Нивелируют. В итоге Башмачкина нет. Другое дело - значительное лицо. Толст, громок и вездесущ. Не человек - камень, попробуй-ка свороти такого. Но страх - такое едучее чувство, перед которым любой бессилен - это раз, и любого перевернёт - это два, сравним "он, подобно весьма многим, имеющим богатырскую наружность, почувствовал такой страх, что не без причины даже стал опасаться насчет какого-нибудь болезненного припадка. Он сам даже скинул поскорее с плеч шинель свою и закричал кучеру не своим голосом: «Пошел во весь дух домой!» и "он вступил на площадь не без какой-то невольной боязни, точно как будто сердце его предчувствовало что-то недоброе. Он оглянулся назад и по сторонам: точное море вокруг него. «Нет, лучше и не глядеть», — подумал и шел, закрыв глаза, и когда открыл их, чтобы узнать, близко ли конец площади, увидел вдруг, что перед ним стоят почти перед носом какие-то люди с усами, какие именно, уж этого он не мог даже различить. У него затуманило в глазах и забилось в груди". На грани припадка оба. Перед нами уже не контрастирующие персонажи, а голый человек. Голый не в смысле раздетый, а без статуса, регалий и прочей наносной дребедени. И вот в этом человеке в ситуации сильного страха просыпается нечто дремлющее или даже крепко спящее. В обоих - сознание себя человеком.

В итоге Башмачкин вышел из вечного угла, куда его загнали не столько обстоятельства, сколько он сам, генеральская шинель оказалась ему вполне "по плечам", а значительное лицо обрело дар слушать и понимать.

Объяснение:

Answer 2

Сцена ограбления Башмачкина занимает место в начале повести "Шинель", в то время как сцена ограбления "значительного лица" происходит ближе к концу повести. Обе сцены имеют общий элемент ограбления, при котором главный персонаж лишается своей шинели.

Однако сцены также отличаются. В сцене ограбления Башмачкина происходит нападение группы людей на него на площади. Акакий Акакиевич чувствует страх и беспомощность, когда его атакуют и снимают с него шинель. После ограбления он остается один и пытается вернуть свою шинель.

В сцене ограбления "значительного лица" Акакий Акакиевич сам становится ограбленным, когда встречает своего двойника, мертвого Акакия Акакиевича. Он испытывает ужас и страх от его угроз и требования вернуть свою шинель. Это вызывает сильный эмоциональный шок у значительного лица.

Призрак остановился на генеральской шинели, потому что она символизирует статус и важность в обществе. Генеральская шинель является престижным и высоко ценным предметом. Для призрака, который является тенью прошлого и может иметь связь с чиновничеством, шинель стала символом его потери и неполноценности. Он жаждет вернуть свою шинель, чтобы восстановить свое положение и достоинство.