Question

\"Муму\" со слов \" Дело было к вечеру...\" до слов ...то вдруг налево, при малейшем стуке за дверями...\"

Answer 1

Дело было к вечеру. Он шел тихо и глядел на воду. Вдруг ему показалось, что что-то барахтается в тине у самого берега. Он нагнулся и увидел небольшого щенка, белого с черными пятнами, который, несмотря на все свои старания, никак не мог вылезть из воды, бился, скользил и дрожал всем своим мокреньким и худеньким телом. Герасим поглядел на несчастную собачонку, подхватил ее одной рукой, сунул ее к себе в пазуху и пустился большими шагами домой. Он вошел в свою каморку, уложил спасенного щенка на кровати, прикрыл его своим тяжелым армяком, сбегал сперва в конюшню за соломой, потом в кухню за чашечкой молока. Осторожно откинув армяк и разостлав солому, поставил он молоко на кровать. Бедной собачонке было всего недели три, глаза у ней прорезались недавно; один глаз даже казался немножко больше другого; она еще не умела пить из чашки и только дрожала и щурилась. Герасим взял ее легонько двумя пальцами за голову и принагнул ее мордочку к молоку. Собачка вдруг начала пить с жадностью, фыркая, трясясь и захлебываясь. Герасим глядел, глядел да как засмеется вдруг... Всю ночь он возился с ней, укладывал ее, обтирал и заснул наконец сам возле нее каким-то радостным и тихим сном.Ни одна мать так не ухаживает за своим ребенком, как ухаживал Герасим за своей питомицей. (Собака оказалась сучкой.) Первое время она была очень слаба, тщедушна и собой некрасива, но понемногу справилась и выровнялась, а месяцев через восемь, благодаря неусыпным попечениям своего спасителя, превратилась в очень ладную собачку испанской породы, с длинными ушами, пушистым хвостом в виде трубы и большими выразительными глазами. Она страстно привязалась к Герасиму и не отставала от него ни на шаг, всё ходила за ним, повиливая хвостиком. Он и кличку ей дал — немые знают, что мычанье их обращает на себя внимание других, — он назвал ее Муму. Все люди в доме ее полюбили и тоже кликали Мумуней. Она была чрезвычайно умна, ко всем ласкалась, но любила одного Герасима. Герасим сам ее любил без памяти... и ему было неприятно, когда другие ее гладили: боялся он, что ли, за нее, ревновал ли он к ней — бог весть! Она его будила по утрам, дергая его за полу, приводила к нему за повод старую водовозку, с которой жила г, большой дружбе, с важностью на лице отправлялась вместе с ним на реку, караулила его метлы и лопаты, никого не подпускала к его каморке. Он нарочно для нее прорезал отверстие в своей двери, и она как будто чувствовала, что только в Герасимовой каморке она была полная хозяйка, и потому, войдя в нее, тотчас с довольным видом вскакивала на кровать. Ночью она не спала вовсе, но не лаяла без разбору, как иная глупая дворняжка, которая, сидя на задних лапах и подняв морду и зажмурив глаза, лает просто от скуки, так, на звезды, и обыкновенно три раза сряду, — нет! тонкий голосок Муму никогда не раздавался даром: либо чужой близко подходил к забору, либо где-нибудь поднимался подозрительный шум или шорох... Словом, она сторожила отлично. Правда, был еще, кроме ее, на дворе старый пес желтого цвета, с бурыми крапинами, по имени Волчок, но того никогда, даже ночью, не спускали с цепи, да и он сам, по дряхлости своей, вовсе не требовал свободы — лежал себе свернувшись в своей конуре и лишь изредка издавал сиплый, почти беззвучный лай, который тотчас же прекращал, как бы сам чувствуя всю его бесполезность. В господский дом Муму не ходила и, когда Герасим носил в комнаты дрова, всегда оставалась назади и нетерпеливо его выжидала у крыльца, навострив уши и поворачивая голову то направо, то вдруг налево, при малейшем стуке за дверями...

Answer 2

Дело было к вечеру, когда степные люди убирались на ночь, и по улице проплыло уже несколько слабеньких звуков из сиреневой тишины.

В эту минуту, когда птицы собирались на ночлег, и начинался час, когда приговариваются все судьбы, в саду появился Иван Петрович.

Он тихонько проходил мимо дома, когда вдруг налево, при малейшем стуке за дверями, закричал кто-то на немецком языке:

- Wer da?

Его сердце забилось быстрее, и он решил притвориться глухонемым, чтобы не вызывать подозрений.

- Я... глухонемой, - ответил он на том же языке.

Некий ассистент внутри забормотал на немецком, что это какой-то шут, и Иван Петрович снова закричал:

- Я... глухонемой!

И вдруг он услышал лай собаки и понял, что вскоре за ним прибудут и немецкие солдаты.

Он побежал, спотыкаясь о кусты и повалившуюся листву, и когда наконец вырвался на поляну, ударился головой о какой-то предмет и потерял сознание.

Он очнулся уже в казарме, где его обвинили в шпионаже и готовились отправить на расстрел.

И тогда в комнату ворвалась Муму, его единственный друг, и в казарме раздались крики и лай собаки.

Муму бросилась на охранника, который держал Ивана Петровича, и тот упал на землю, удаляясь от нее на несколько шагов.

Тогда Муму вырвалась из рук хозяина и, со всей силы бросившись на охранника, вырубила его.

Иван Петрович мог бы дальше жить благодаря своей верной и отважной подруге, и они провели бы вместе множество счастливых лет, но солдаты их обоих расстреляли на следующий день, и они погибли вместе, в объятиях друг друга.